Читать книгу "Двойная звезда. Том 1  - Евгения Соловьева"

– Милорд! – возник рядом церемониймейстер, и Грегор вздрогнул, будто очнувшись. – Позвольте напомнить, что первый танец – ловансьон. Вы открываете бал с ее величеством.

Что? Он – и Беатрис? Проклятье, да, вот уже и гости торопливо расступаются к стенам, освобождая пространство зала. И оркестр наигрывает первые такты, пока еще предупреждая, что торжество вот-вот перейдет в веселье. Но почему не король?

«Потому что почетный гость – ты, болван, – мрачно сказал Грегор самому себе. – Тебе сегодня все привилегии, ты на виду, словно марципановая фигурка на вершине торта, и даже улизнуть потихоньку не получится, потому что с уходом почетного гостя остальные тоже обязаны покинуть бал, а у тебя совести не хватит обидеть всех, кто за тебя искренне рад. Ну, или осчастливить тех, кто рад вовсе не искренне!»

Церемониймейстер исчез, а Грегор, стоящий у ступеней трона, поднял взгляд и снова посмотрел на Беатрис, смутно удивляясь, как мог думать о чем-то, кроме нее? Разве можно хоть в мыслях испачкать ее грязью и мерзостью войны? Она – награда за победу. Пусть всего один танец, положенный ему по этикету, но ведь главное, что она в безопасности и благодарна ему. Она – королева, а он – ее лорд, первый среди равных, герой и победитель, самый молодой главнокомандующий в истории Дорвенанта. Как часто он хотел победить, чтобы вернуться и бросить вражеские знамена к ее ногам, чтобы она поняла, от кого когда-то отказалась ради трона…

Молодой дурак. Побеждать следовало, чтоб ни одна чужестранная сволочь еще лет сто не осмелилась даже кончиком шпаги тронуть его землю! Но Беатрис… Она не виновата, что у него в мыслях мутится и в голову лезет всякая чушь. Она – чистая, гордая, знающая долг королевы… И пусть у них будет этот танец, это ведь совсем немного – за десять лет!

Первые такты ловансьона полились по залу, и Грегор взлетел по ступеням, не чувствуя ног. Отдал положенный поклон Малкольму и, дождавшись его разрешающего кивка, опустился на одно колено перед Беатрис, протянул руку ладонью вверх. И когда смуглая маленькая ладошка с аристократически длинными холеными пальчиками опустилась на его ладонь, вздрогнул, ожидая… сам не зная чего. Может быть, что небеса разверзнутся, и Семеро Благих благословят его перечеркнуть эти десять лет? Или, напротив, Баргот явится, грозя карами за любовь к чужой жене?

Беатрис улыбнулась ему нежной загадочной улыбкой и встала, подхватив другой рукой подол парчового платья цвета старого золота. Блеснуло ожерелье на ее шее. Всюду сегодня это золото и рубины, красные, как кровь. Королевские цвета Дорвенанта, цвета победы…

Под звуки ловансьона они спустились со ступенек прямо в бальный зал, и Грегор уверенно повел Беатрис в танце, краем глаза видя, как вслед за ними выстраиваются другие пары.

* * *

– Красиво, правда? – спросил отец, осадив лошадь у самых дворцовых ворот, и Аластор завороженно кивнул.

Он, конечно, всегда знал, что дворец должен быть красивым, это же не просто замок, а сердце Дорвенанта! – но знание это было спокойным, как вызубренные правила этикета. А сейчас от восторга перехватывало дыхание и замирало сердце.

Дворец сиял. Ровно светились магические осветительные шары от самых ворот до широких ступеней, а выше, на парадной лестнице, они сливались в две сплошные полосы, озаряя все вокруг серебристым светом, будто в каждом шаре была заключена маленькая луна.

У них в поместье тоже были осветительные шары. Целых два! В отцовском кабинете и в гостиной. А здесь… десятки шаров! А может, сотни?

Светились высокие узкие окна – праздничным разноцветьем витражей, и Аластор даже зажмурился, впервые поняв, что значит «красиво так, что глазам больно».

Отец понимающе хмыкнул.

– Погоди еще, вот войдем!

Каково же внутри, если снаружи так…. так… так волшебно?! Аластор замер, впитывая глазами все вокруг, словно это было последним, что он увидит в жизни. Но всего на секунду, не больше!

Не хватало еще, чтобы кто-нибудь приметил его замешательство и принял за неотесанного провинциала!

Он торопливо спешился и по примеру отца бросил поводья подбежавшему конюху.

Лакей, встречающий гостей, почтительно распахнул дверцу кареты, и отец помог матушке спуститься на тщательно убранную, бесснежную брусчатку двора.

Следуя его примеру, Аластор подал руку Мэнди, потом – Лоррейн, и кучер тронул поводья, спеша освободить место для следующей кареты.

Сестры, последний месяц только и твердившие, что о представлении ко двору, вдруг оробели, вцепились в обе его руки: Мэнди – в правую, Лоррейн – в левую, и Аластор от души понадеялся, что, по крайней мере, перетягивать его они не начнут!

На широких мраморных ступенях, ведущих к высоким, в два человеческих роста, не меньше! – дворцовым дверям, Аластор чуть не поскользнулся, успел уже представить, как кубарем катится вниз, увлекая за собой сестер, – и тут же выправился. Нет уж, он в ногах не запутается!

Двери распахнулись, как по волшебству, и Аластор, придерживая холодные от волнения руки девочек, вслед за родителями нырнул в море теплого золотого света, заливающего длинный коридор.

Коридор, кстати, был самым обычным! Ну, разве что магические светильники…

Но Аластора вновь охватило такое волнение, что он почти и не заметил, какому именно лакею отец передал матушкин бархатный плащ, а он сам – накидки сестер. Мэнди и Лоррейн, как только что сбросившие кокон бабочки, немедленно принялись расправлять платья и трогать прически, завистливо косясь друг на друга. Видимо, в очередной раз решили, что у другой платье лучше. Зря матушка не велела им пошить одинаковые наряды, как предлагал Аластор! Нет же, для Мэнди заказали белое с голубым, а для Лоррейн – точно такое же, но голубое с белым, и девчонки до бала успели дюжину раз перемерить оба платья, поссориться, поменяться, снова решить, что хотят старое… Хотя какая разница, если они обе похожи в этих кружевах то ли на фарфоровых нарядных кукол, то ли на пирожное со взбитыми сливками?

– Позвольте ваше приглашение, – обратился к отцу высокий мужчина в темном камзоле со скромной отделкой гербовых цветов.

Мажордом, наверное?

Отец невозмутимо протянул приглашение – плотный лист с королевским вензелем в нижнем правом углу, присланный только сегодня утром.

Между прочим, совершенно скандально поспешно присланный, если Аластор правильно помнил уроки этикета – ту их часть, что касалась приглашений в гости! Приглашение в королевский дворец присылается за неделю до визита, но никак не в то же утро!

Да и касаются такие личные королевские приглашения обычно Трех Дюжин, а не верных короне, но все-таки не столь родовитых провинциальных дворян, ничем за последнее время не отличившихся – чем можно отличиться, больше пятнадцати лет проведя в собственном поместье?

«А ведь отец вовсе не удивился такой странной милости, – подумал Аластор. – Только переглянулся с матушкой и велел всем готовиться к балу… И матушка тоже приняла это как должное, хотя дворцовый этикет она знает куда лучше учителя, не зря до свадьбы была фрейлиной! И тот разговор, подслушанный в поместье…»